Бывший губернатор Ставрополья Кузнецов погиб под колесами автомобиля "Службы спасения" (http://palm.newsru.com/dossier/19698.html)
67-летнего Евгения Кузнецова сбил автомобиль "Службы спасения", когда он переходил улицу Ленина в центре Ставрополя. Пострадавший был доставлен в больницу, где от полученных травм скончался. По предварительным данным, чиновник переходил улицу в неположенном месте.
3 ноября 2005 г., 14:05
Автор: Сергей Гамаюнов
События в г. Будённовске Ставропольского края в июне 1995 года, спустя более десяти лет после кровавой драмы с захватом города и нескольких тысяч заложников бандой террористов во главе с Шамилем Басаевым, давно уже стали историей, много раз переписанной как очевидцами этих событий (к числу которых относит себя и автор этих строк), так и профессиональными журналистами, сотрудниками правоохранительных органов, экспертами, специалистами по антитеррору, депутатами и разного рода политиками и политиканами. Каждый автор претендует на приоритет в правдивости и точности изложения буденновской трагедии, при этом каждый по-своему прав и неправ. Почему? А всё предельно просто. Когда я написал книгу воспоминаний «Будённовск. 10 лет спустя. Воспоминания прокурора», многие читавшие её потом с изумлением спрашивали, почему так мало плохого сказано автором в адрес министров и генералов, руководивших антитеррористической операцией по освобождению заложников и захвату бандитов. В таких случаях я всегда отвечал одно: «Дерьма и грязи вылито на всех без исключения, как истинных героев, так и «героев», за прошедшие годы столько, что хватит на многотомную энциклопедию из серии «Жизнь не совсем замечательных людей». Я хотел рассказать только правду, а оценку пусть даст каждый её прочитавший сам…» А один из «виновников торжества» милицейский полковник в отставке, бывший начальник Буденновского РОВД, всерьёз обиделся на то, что в книге отведено столь мало места его персоне и его «хождениям по мукам» по воле подлых высоких милицейских и прокурорских чинов. Ну не мог понять человек, что книга не о нём геройском, а о других, более или менее известных… Вообще сам по себе жанр исторических воспоминаний, мемуарный жанр, более близок к публицистике, к жёстким рамкам и канонам журналистского расследования, что, естественно, не позволило мне в той, посвящённой проблемам антитеррора, книге раскрыть более широко образы и характеры отдельных участников трагедии. Хотя личности, встретившиеся мне тогда в Будённовске, в большинстве своём были интересными, колоритными и запоминающимися. Кто чем: кто настоящим героизмом и талантом, кто бездарностью и скандальностью… О чём мне и захотелось сказать именно так, как оно виделось с моей колокольни… Этими соображениями я и руководствовался и в первую, и во вторую очередь, возвращаясь вновь к истории событий.
«САМОУЧИТЕЛЬ» ДЛЯ МИНИСТРА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ. СЫЩИКИ В БЕЛЫХ ХАЛАТАХ
«Для непосредственного руководства операцией по обезвреживанию бандформирований
в город Буденновск прибыли заместитель председателя правительства России Николай
Егоров, министр внутренних дел Виктор Ерин, директор ФСБ Сергей Степашин и
командующий Северо-Кавквзским военным округом Анатолий Квашнин…». 16 июня 1995
года, “Российская газета”.
Шли первые сутки проведения антитеррористической операции по освобождению заложников и задержанию боевиков. Руководство операцией было сконцентрировано в так называемых оперативных штабах. Всего в те дни их было пять. Центральный, или главный, штаб по проведению антитеррористической операции и освобождению заложников располагался в здании Буденновского РОВД и состоял из силовых министров, полномочных представителей Правительства РФ. Отсюда по прямой связи докладывали о ситуации лично премьер-министру Виктору Черномырдину, а также вели переговоры с боевиками. Задача штаба прежде всего состояла в аккумуляции и анализе всей поступающей оперативной информации, координации действий силовых структур, задействованных в проведении операции и принятии основных тактических решений. От решительности, компетентности и согласованности работы центрального штаба зависел успех всей операции и жизнь сотен и даже тысяч людей. Официально руководителем этого штаба являлся министр внутренних дел России генерал армии В.Ф.Ерин. По указанию О.И. Гайданова, заместителя Генерального прокурора России, я с первых часов трагедии был определён в главный штаб и, находясь в гуще событий, имел возможность наблюдать за генералом Ериным. Нужно было принимать активные и адекватные меры к освобождению заложников, предотвращению их расстрелов, чем не переставал угрожать Басаев. Только- только сдвинулся с места переговорный процесс с террористами. В него включились официальный представитель правительства России заместитель главы администрации Ставропольского края А.В. Коробейников и начальник краевого ГУВД генерал - майор милиции В.К. Медведицков, а также некоторые другие представители краевых и центральных структур власти. В.Ф. Ерин, погружённый в думу, молча сидел в уголке, но в тоже время и как бы во главе большого стола для совещаний. Вокруг него все ходили с таким видом, словно боялись разбудить министра. Для силовика был он как-то несообразно вял и потерян. Бездействовали и многие другие представители Москвы. Живым и активным был только Сергей Степашин. Его плотная невысокая фигура, веснушчатое непроницаемое округлое лицо, короткий ёжик рыжеватых волос мелькали то тут, то там. К нему постоянно заходили с докладами крепкие ребята в камуфляже, с которыми он общался вполголоса, чтобы не мешать тем, кто находился на телефонах прямой оперативной связи. Был он похож на вездесущего, хитрого лиса перед большой охотой - профессия всё-таки накладывает свой отпечаток… Дым от сигарет стоял сплошной завесой. Не спасали даже настежь открытые окна и несколько вентиляторов. Напомню, что днём жара стояла неимоверная - до 35 - 40 градусов в тени, и некоторое облегчение наступало только с утренней прохладой, да и то ненадолго. Ближе к утру инициативу, наконец, решил проявить Виктор Ерин: - Ну, что, прокурор, - заметно картавя и кривя раненную когда-то щеку, обратился он ко мне, - в каком месте штурмовать будем? И без перехода попросил набросать приблизительный план расположения корпусов больницы и обозначить подходы к ним. К тому времени сотрудники местной милиции, не найдя руководства Бюро технической инвентаризации города (потом выяснилось, что почти весь персонал БТИ оказался в заложниках), взломали двери в архивные помещения и все необходимые документы – карты города и поэтажные планы корпусов осаждённой больницы - доставили в главный штаб. Я показал генералу на карте примерные маршруты, по которым нескольким заложникам удалось сбежать из больницы, но от советов по поводу штурма воздержался - это дело специалистов, а не прокурорских работников. Зуд активной полководческой деятельности у министра с утра заметно прогрессировал: он вызвал к себе начальника Буденновского РОВД Н.А. Ляшенко. Николай Андреевич рассказывал, что застал Ерина листающим самоучитель игры в бильярд, найденный в книжном шкафу кабинета, где расположился штаб. Для начала генерал поинтересовался количеством сотрудников уголовного розыска, имевшихся в отделе. Их насчитывалось 27 человек. По задумке генерала армии, сыщики должны были, переодевшись в белые халаты и спрятав под ними оружие, на нескольких автомашинах «скорой помощи» под видом медбратьев войти в первый контакт с боевиками и отвлечь их от главной ударной силы – «Альфы». Такую операцию мог навеять только бильярдный самоучитель, поскольку накануне террористы уже расстреляли две «скорых помощи», пытавшихся проехать на территорию больницы.
«В ПОИСКАХ «СТРЕЛОЧНИКА». ПО ПРЕЗИДНТСКОМУ ВЕЛЕНИЮ, ПО СВОЕМУ ХОТЕНИЮ»
Многие руководители края и региональных структур и большинство грамотных и думающих сотрудников оперативных и специальных подразделений выступали против штурма больницы, при котором минимальные потери личного состава могли составить 30, а среди заложников - до 90 процентов. Однако решающее слово было за руководителями главного чрезвычайного штаба, хотя их действия, как мне кажется, были заранее предопределены на самом высоком уровне. - Решение о штурме главного здания больницы в Буденновске предварительно было принято с министром внутренних дел Виктором Ериным еще до моего отъезда в Галифакс, - сообщил Борис Ельцин журналистам в Канаде. - Мы договорились подождать день-полтора и подготовиться, чтобы не натворить что-нибудь во вред. Но, даже несмотря на эту предварительную установку, брать на себя всю полноту ответственности за силовое решение проблемы никто из высокопоставленных членов главного штаба не спешил. Руководителям операции явно был нужен повод для штурма, на который они могли бы сослаться в случае неблагоприятного исхода операции. С этой целью на вторые сутки в главный штаб пригласили Ю.М. Лушникова, бывшего тогда прокурором Ставропольского края и предложили ему… потребовать от руководства штаба исполнения данных Лушниковым санкций на арест террористов, личности которых уже были установлены. То есть краевого прокурора пытались, по существу, назначить «стрелочником». Между тем переговоры продолжались. Помимо основного их предназначения – попытаться освободить как можно больше заложников, переговоры с Басаевым, по сути, маскировали подготовку к штурму, позволяли тянуть время и сбивать напряженность и агрессивность в стане террористов. При разработке плана силового захвата либо полного уничтожения террористов с одновременным спасением заложников оперативники УБОП при ГУВД края и спецназовцы предусматривали минимальное применение оружия широкого поражающего спектра – пулемётов, гранатомётов, автоматических пушек, поскольку боевики выставили в окнах в качестве живого щита заложников. Однако этот вариант операции одобрения министров и генералов не получил. И кто тогда лично одобрил план штурма, который привёл к многочисленным жертвам, сейчас остаётся только догадываться. Как установлено материалами предварительного следствия, при штурме погибли примерно 20 заложников. Позднее, 29 июня 1995 года на Совете безопасности России Б.Н. Ельцин дал такую оценку работы штаба: «Сегодня мы должны определить виновных за события в Буденновске… Россиянам, всему миру продемонстрирована низкая способность наших спецслужб выполнять возложенные на них задачи...» Уроки и выводы из трагедии в Буденновске были жесткими. Указами Президента РФ были освобождены от занимаемых должностей: заместитель председателя Правительства РФ, министр по делам национальностей и региональной политике Н.Д. Егоров; министр внутренних дел генерал армии В.Ф. Ерин; директор Федеральной службы безопасности генерал-лейтенант С.В. Степашин. Все расстались с должностями по собственному желанию…
«ДЫРКИ В ЗАБОРЕ ДЛЯ СНАЙПЕРОВ. ДЕЙСТВУЙТЕ ПО СВОЕМУ УСМОТРЕНИЮ…»
Еще один штаб – армейский, возглавлял командующий Северо-Кавказским военным округом генерал-полковник Анатолий Квашнин. Сразу же по прибытии в Будённовск Квашнин высказал мысль, что нужно поднять в воздух вертолёты и расстрелять больницу. И вообще, мол, возня с террористами и заложниками – дело милиции, армии здесь делать нечего. Один из очевидцев событий, заместитель начальника ГУВД Ставропольского края полковник Н.М.Кривцов, рассказал мне позже, как в первые дни операции по освобождению заложников он зашел в штаб Квашнина. Тот спрашивает: сколько у нас снайперов и где они? Человек пять, отвечает Кривцов, и все расположены вокруг больницы. Тогда Квашнин предложил расставить снайперов вдоль бетонного забора, опоясывающего территорию больницы, и проделать в заборе отверстия, чтобы только ствол винтовки пролез. И таким образом уничтожать боевиков. Для человека понимающего, что собой представляет снайперская винтовка, у которой работает не только ствол, а больше всего важна оптика, все понятно без комментариев… Характеристика самому себе – любимому, данная Анатолием Васильевичем Квашниным три года спустя после описанных мною событий, говорит сама за себя: «Если Генштаб – мозг армии, то я – главная извилина». ( «АиФ», 1998, № 23) Пришлось близко столкнуться с руководителем армейского штаба и членам следственно-оперативной группы Генеральной прокуратуры РФ, которая по возбужденному по факту бандитского нападения на город уголовному делу проводила осмотры места происшествия. В первую очередь следовало произвести осмотры трупов убитых при штурме здания РОВД девяти сотрудников милиции, шести боевиков и четырнадцати жителей города, которые были свезены во двор здания УВД. Руководили проведением осмотров трупов старший помощник прокурора Ставропольского края, начальник отдела по надзору за расследованием особо важных дел прокуратуры края Ю.И. Змиевский и начальник методико-криминалистического отдела прокуратуры края А.М. Сучков (позднее присоединился к участию в проведении этих следственных действий и я). Все следственные действия в обязательном порядке фиксировались помимо протоколов еще и на фото - и видеокамеры. И тут возникла проблема с работой видеокамеры - шла наводка сигнала от высокочастотных кабелей связи (во дворе РОВД стояла автомашины спецсвязи командующего СКВО). Александр Михайлович Сучков поднялся в штаб к командующему и, представившись, попросил временно отключить радиостанцию. Квашнин, хотя и не сразу, но согласие все же дал. Однако связисты, видимо, хорошо знавшие крутой и непредсказуемый характер своего генерала, отказались выполнять устное распоряжение, требуя письменного приказа. После повторного обращения криминалиста, Квашнин «разрешил» ему «действовать по своему усмотрению», хотя письменного распоряжения вновь так и не выдал. И когда прапорщик-связист в очередной раз отказался выключать радиостанцию, Александр Михайлович «по своему усмотрению» просто обесточил её, открутив фишку силового кабеля... Осмотр продолжился.
«ПЕРВЫЕ ПЕРЕГОВОРЫ. ПОЖАТЬ РУКУ БАСАЕВУ?»
В Будённовске действовал также милицейский штаб по организации обеспечения общественного порядка и решения вопросов оперативного сопровождения работы оперативно-следственной бригады. Возглавлял его тогдашний начальник ГУВД Ставропольского края генерал – майор милиции Виктор Константинович Медведицков. Он же был и членом главного штаба контртеррористической операции. И заметно выделялся среди других генералов какой-то безоглядной смелостью, независимостью суждений и принимаемых решений. Высокий, худощавый, отчего постоянно несколько сутулился, он много и часто курил. Головные уборы Медведицков, видимо, не любил, ходил и в жару с непокрытой головой, с загоревшей до черноты лысиной, не прикрывавшейся редкими выгоревшими на солнце волосами. Жёсткое, с обтянутыми кожей калмыцкими скулами, со щёткой прокуренных, подбитых сединой усов лицо генерала говорило о недюженной силе воли. В Ставропольской милиции его уважали, и побаивались генеральского крутого нрава, любовно называя за глаза Батей. Как там у классика: слуга царю, отец солдатам? Утром 15 июня Виктор Константинович первым пошёл на переговоры с террористами. С собой он взял бывшего министра внутренних дел Чеченской республики Ваху Ибрагимова. Их встретил на втором этаже главного корпуса больницы сам Басаев (террорист №1 был легко ранен в ногу). На Ибрагимова он даже не смотрел, говорил сквозь зубы. Виктор Константинович, много лет проживший на Северном Кавказе, хорошо знал обычаи горцев. Подав для приветствия Басаеву руку, он понимал, что если ответного рукопожатия не последует, то можно поворачиваться и уходить - переговоров не будет. Басаев выдержал паузу секунд в тридцать, после чего на рукопожатие ответил. Лед тронулся… Дышать было нечем от гари и жары. Виктор Константинович присел на стул у выбитого окна. Это чуть было не стоило ему жизни - не выдержали нервы у кого-то из федералов, и внезапная автоматная очередь переросла в шквальный огонь из всех видов имевшегося у осаждавших оружия. Несколько пуль пролетело чуть выше головы Медведицкого. Пришлось падать на пол. Когда генерал по рации высказал армейскому штабу всё, что он о нём думает, стрельба прекратилась. После обсуждения требований обеих сторон Медведицков возвратился из больницы с четырьмя заложницами. В осаждённую больницу он ходил по нескольку раз в сутки. На переговоры Медведицков ходил с двумя рациями, обеспечивавшими ему связь с главным штабом во главе с Ериным, и со штабом внутренних войск, возглавляемым первым заместителем министра внутренних дел М.К.Егоровым. Егоров руководил всеми объединенными силами спецподразделений МВД, а так же практически силовой частью спецоперации (командный пункт замминистра располагался в здании детского сада в ста метрах от главного корпуса больницы). Так вот еринскую рацию Медведицков, как правило, отключал - чтобы не мешали… Кампания «перевода стрелок» после буденовских событий коснется и В.К.Медведицкова. С должности начальника краевого ГУВД СК ему придется уйти. Унизительную коллегию МВД РФ, где происходили «разбор полётов» и «раздача пряников», он без крепких слов впоследствии не вспоминал, да и не хотелось её вспоминать, потому что закончилась она его отстранением от должности, нервным срывом и долгим лечением в больницах.
«100 ГРАММОВ ДЛЯ ПОДНЯТИЯ БОЕВОГО ДУХА. АТАМАНЫ НОСЯТ «рыцаря чести» НА РУКАХ»
«Вчера, прервав участие в работе Совета Федерации, глава администрации края Е. Кузнецов прибыл в Буденновск, где с начала событий находятся первый заместитель главы АСК П. Марченко и зам. Главы администрации А. Коробейников, руководители краевых силовых структур». 16 июня 1995 года, “Ставропольская правда”.
Ближе к утру первых суток антитеррористической операции атмосферу неопределенности и ожидания в штабе нарушило появление главы администрации Ставропольского края Е.С.Кузнецова (ныне покойного). Человек крупного телосложения, громкоголосый, шумный (внешне он чем – то даже напоминал президента Ельцина),он с ходу начал «казаковать», обвинив присутствующих в нерешительности и бездеятельности. Сразу бросилось в глаза то, что Евгений Семёнович был, мягко говоря, в состоянии сильнейшего подпития (такая слабость за ним наблюдалась, тем более что пример для подражания восседал тогда в Кремле). Резкий в высказываниях и вспыльчивый О.И. Гайданов сразу же осадил Кузнецова, потребовав покинуть помещение чрезвычайного штаба и не мешать работе. В случае повторения инцидента Гайданов посулил о поведении Кузнецова доложить на заседании Совета безопасности России. И доложил… ВтоВторой инцидент с участием Е.Кузнецова произошел 16 июня в день прибытия в Буденновск депутата Госдумы России и правозащитника Сергея Адамовича Ковалева. Сам я свидетелем этого инцидента не был. Утром 15 июня, возмущенный атмосферой безынициативности в работе главного штаба, в котором моя роль сводилась фактически к адъютантской, я обратился к прокурору края Ю.М. Лушникову с просьбой предоставить мне возможность заниматься исполнением своих непосредственных служебных обязанностей - участвовать в проведении наиболее важных следственных действий. Просьба моя была удовлетворена, и я немедленно покинул штаб. Правозащитник С. А. Ковалев в 1994-1995 гг. получил широкую известность как последовательный и резкий критик политики Кремля в Чечне (за что был награжден Д.Дудаевым в начале 1995 года орденом «Рыцарь Чести» непризнанной чеченской республики Ичкерия). Он прибыл в Буденновск как политический представитель Егора Гайдара в основном с целью заработать политический капитал в преддверии предстоящих в декабре 1995 года выборов в Государственную Думу. Что же произошло в штабе с приездом «рыцаря чести»? Вот почти дословный рассказ об этом бывшего прокурора края Ю.М.Лушникова: «Недовольный тем, как к нему отнеслись в штабе операции, Ковалёв при всех позвонил Гайдару и начал высказывать свои претензии. Один из присутствовавших в штабе генералов, обутый по причине жары в домашние тапочки, как бы невзначай зацепил ногой телефонный провод и вырвал его из розетки. Ковалев еще долго под смешки присутствующих пытался докричаться до Егора Тимуровича, но безуспешно. Наконец, присутствовавшему в штабе губернатору края Кузнецову эти крики надоели. Он встал и, обращаясь ко всем присутствующим в штабе, сказал: - Господа, я считаю присутствие здесь Ковалева неуместным. Я требую, чтобы его отсюда вынесли! Ковалев возмущенно стал требовать прокурора, а Кузнецов скомандовал присутствующим в штабе казачьим атаманам из своей свиты: - Атаманы выполняйте! Подоспевшие казачьи атаманы с удовольствием выполнили это указание, поскольку Ковалев популярностью на Северном Кавказе, а особенно у воинствующих казаков, не пользовался. Все знали политические мотивы, которые им двигали, когда он фактически давил на штаб, требуя немедленного выполнения условий террористов Басаева о прекращении боевых действий в Чечне и выводе оттуда войск». Сложно сказать, какой из описанных мною инцидентов повлиял впоследствии на решение Президента Ельцина Б.Н. об освобождении Е.С.Кузнецова от должности главы администрации Ставропольского края по непопулярному п.1 ч.1 ст.254 Кодекса законов о труде Российской Федерации - за однократное грубое нарушение трудовых обязанностей руководителем. (Указ Президента Российской Федерации от 30 июня 1995 года № 659). По другим версиям, распространенным тогда в СМИ, Кузнецов подпортил в глазах Москвы свою репутацию «надежного провинциала» независимыми суждениями о причинах сложной социально-экономической ситуации в стране. И довольно резкими заявлениями об откровенном стремлении ряда политических деятелей на старте предвыборного марафона удачно засветиться на фоне буденовских событий. В действительности такой уход Кузнецова от конкретики задач спецоперации к чисто политическим вопросам имел тогда место. Так это или иначе, ответить смогут только бывший Президент России и те, кто готовил проект Указа. Но, ах, как сильны были ещё тогда в России старые проверенные установки и принципы работы компартии, и сильны были ещё многие выходцы из КПСС. А один из основных работавших тогда принципов гласил: «Партия кадрами не бросается! Сняла с одной руководящей и ответственной работы – переведёт на другую не менее ответственную…» Уже 6 июля 1995 года формулировка президентского Указа в отношении Кузнецова «по просьбе общественности» была изменена на «освобожден от должности по собственному желанию». Евгений Семёнович был назначен торговым представителем России в Аргентине. Потом был общественным представителем и советником губернатора Ставропольского края Алкександра Черногорова. 3 ноября 2005 года Е.С. Кузнецов нелепо погиб под колёсами милицейской автомашины на одной из улиц Ставрополя.
«ДЕПУТАТЫ. «Вы почему не делаете штурм»? Бутылка «Жириновки» для настоящего полковника. «Чудотворец из депутатов», или «Депутат из чудотворцев». К вечеру 15 июня в Буденновск прибыли депутаты Госдумы РФ В. Курочкин, Ю. Рыбаков, В. Борщев, О. Орлов. А ночью нагрянул В.В. Жириновский в окружении крепких парней в белых рубашках, каких-то генералов, корреспондентов. Жириновского, в отличие от других депутатов, узнали и пропустили в главный штаб сразу. Как позднее рассказывал мне Ю.М. Лушников, войдя в помещение, Жириновский с полководческим апломбом сел на стол, закинул нога за ногу и стал верховодить: - «Ну, какого хрена вы тут штурм не делаете?! » Владимир Вольфович предлагал уничтожить всех боевиков вместе с родильным отделением, в котором они засели: дескать, для великой России ничего не жалко: разбомбить больницу и конец проблеме... Ему тактично объяснили, что в больнице две тысячи заложников и если “делать штурм” без подготовки, то погибнут люди – в основном женщины и дети. Присутствовавший в штабе заместитель начальника ГУВД Ставропольского края полковник Николай Кривцов попытался разрядить атмосферу шуткой, впрочем, довольно мрачной: мол, он перед штурмом положит в карман записку о том, что в случае смерти он просит считать его членом ЛДПР… (Н.М. Кривцов трагически погиб в авиакатастрофе спустя десять лет после описанных событий). Довольный Жириновский рассмеялся: - А, вот это слова настоящего полковника, давайте сюда бутылку! Адъютанты из его свиты принесли бутылку водки «Жириновка», огромное количество которой они привезли с собой и раздаривали налево и направо. Кривцов потом эту наградную бутылку всем показывал в штабе. Порассуждав ещё на тему о том как надо штурмовать больницу Владимир Вольфович вышел на крыльцо и, собрав вокруг себя большую толпу, указал на здание штаба: - Вот там сидят подлецы, которые хотят штурмом взять больницу! Я не допустил этого, я сказал, что если они это сделают, погибнет две тысячи человек!!!» В ответ толпа принялась восторженно скандировать: - ЖИ – РИ – НОВ - СКИЙ! ЖИ-РИ-НОВ-СКИЙ! Теперь, когда я слышу расхожее мнение, что политика – грязное дело, то всегда вспоминаю эту историю. Кстати, в больницу на переговоры с Басаевым лидер ЛДПР идти отказался: мол, много чести этому негодяю Басаеву, чтобы я к нему пошёл.